Yellow Rat`s Place

https://berezin.livejournal.com/2302895.html

Хатунцев давно увлекался фотографией — ещё с тех пор, когда проявлять плёнки и печатать снимки нужно было дома.
В наследство от отца ему достались черные банки для проявки с крутящейся серединой, кюветы разных размеров, градусники для выдерживания точной температуры при цветной печати и гигантский увеличитель, похожий на гиперболоид инженера Гарина, если бы он когда-нибудь существовал в реальности. У отца было много фотоаппаратов — одних “Зенитов” несколько, “Киев”, какие-то древние широкоплёночные уродцы, совсем древние аппараты, что снимали на фотопластинки.
Фотографии отец действительно печатал дома — в ванной, конечно. Так тогда делали все, хотя, наверное, кто-то печатал и на занавешенной кухне.
Однажды Хатунцев стал копаться в отцовских снимках, что валом лежали в старых чемоданах, и расстроился. Отец снимал очень технично, а сыну было неинтересно смотреть на результат.
Хатунцев нашёл несколько сот снимков маленького мальчика, а занимали его только те, в которых присутствовала какая-то деталь времени — педальная машинка-кабриолет. Или же сценка, как дедушка протягивает внуку рюмочку водки и огурчик, сурово смотрит на деда бабушка, мать смеётся на заднем плане, а мальчик, недоумевая, смотрит на них, запертый в высоком детском стульчике для еды.
Таких стульчиков уж нет, понимал Хатунцев, но есть навсегда остальное — Красная площадь, Дворцовая площадь и Мавзолей. Миллионы туристов это давно сфотографировали, а отец тогда старался, приходил, видать, ранним утром, чтобы никто не попал в кадр. Уже тогда профессиональные фотографы всё это сняли, а потом напечатали в альбомах. Много лет назад, когда отец снимал ангела наверху колонны, альбомы с их высокой духовностью оставались дефицитом, и он снимал дефицитные виды, а ночью печатал их в ванной.
А теперь сын, стоя над грудами медных всадников и мавзолеев, как-то затосковал.
Всё было напрасно.
Дальше: https://vladimirberezin.binoniq.net/foto


Дополняемый список рассказов: https://vladimirberezin.binoniq.net/kal

А вот само Хранилище: https://vladimirberezin.binoniq.net/

И, чтобы два раза не вставать - автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.



Извините, если кого обидел

https://berezin.livejournal.com/2302895.html

https://berezin.livejournal.com/2302614.html

Очередная пятиминутка совершенно бесполезной для вас информации в продолжение предыдущей.

1. Паола Волкова на самом деле была поэтом. Не в том дело, что она писала стихи (этого я не утверждаю), но инструменты в её деятельности использовались весьма поэтические. Точно так же Лев Николаевич был больше поэтом, чем академическим учёным. Впрочем, все успешные коучи – что в понимании искусства, что в личностном росте – именно такого склада персоны.
Всё от того, что эмоциональное, выходя на ринг с рациональным, побеждает нокаутом в первые минуты.
Калейдоскоп, который складывает и вычитает понятия и термины, человека не очень образованного завораживает. При этом настоящие учёные часто не очень хорошие ораторы, а вот коучи-популяризаторы чрезвычайно обаятельны, устраивают спектакль, и вот из этой драматургии создаётся впечатление генерации смыслов.
У митрополита Тихона (Шевкунова) в книге, которую он написал ещё в другом сане, есть такой пассаж: «Историю зарубежного искусства у нас преподавала Паола Дмитриевна Волкова. Читала она очень интересно, но по каким-то причинам, возможно потому, что сама была человеком ищущим, рассказывала нам многое о своих личных духовных и мистических экспериментах. Например, лекцию или две она посвятила древней китайской книге гаданий «И-Цзин». Паола даже приносила в аудиторию сандаловые и бамбуковые палочки и учила нас пользоваться ими, чтобы заглянуть в будущее» .
Это всё, конечно, прекрасно, но нет ли в таком искусствоведении некоторой спекуляции, когда обдумывание содержательного высказывания замещается эмоциональным удовлетворением от приобщения к как бы неизвестному?
Я сейчас поясню эту проблему.
Есть известный страх невежества у человека, путь даже и преуспевшего в своём деле. Все мы, выбрав своё занятие, через некоторое время начинаем хорошо разбираться в событиях, находящихся в узком коридоре личного знания. Но мы боимся своего незнания
Перед нами разворачиваются быстро сменяющие друг друга картины калейдоскопа — щёлк-щёлк-щёлк — Джотто-Малевич-Корбюзье, и зачарованы ими. Но вот этот узор вдруг вторгается в область нашего знания, и мы видим, что именно этот конкретный кусочек узора никакого смысла не имеет. Просто красиво сказано. Но за нами ещё наше невежество, которое вкупе с любовью к красоте подталкивают нас к восхищению.
Но тут должно быть место для сомнения.
Филолог Чудаков писал про Виктора Шкловского, что он ошибался, но зато он был генератором смыслов. Филолог Чудаков был, в общем, прав, и, может, и с Паолой Волковой та же история. Недаром многие студенты, превратившиеся уже в пенсионеров, вспоминали о ней с восторгом. Да что там – о любви к ней говорили сфотографировавший всех Юрий Рост, режиссёр Сергей Соловьёв и прочие знаменитости на разные лады её хвалили. Да и не одной этой мемориальной передачей мой кругозор ограничивается.
Понятно, что у Шкловского была старая школа — и очень квалифицированные друзья, с которыми он был в прочной связке.
В девяностые годы наступило новое вымирание интеллектуалов. Образованных людей вообще стало меньше. Частью они вымерли, другая часть воспользовалась свободным выездом, а некоторые стали торговать носками у железной дороги. Меньше их стало в науке и в искусствоведении в частности. Поэтому спрос удовлетворялся так, а не иначе. Спрос на искусствоведение прет-а-порте, от которого сразу приятно, к которому приобщаешься мгновенно. Собственно, как случилось раньше, в гумилёвские времена, с историей. Я знал немало людей, выучивших историю по Льву Николаевичу Гумилёву, а потом столкнувшихся с недружелюбным Мирозданием. Произнесёт вслед учителю ученик: «Стрелы дальневосточных народов отличались тем, что они иногда бывали отравлены. Этот факт не был никогда отмечен современниками-летописцами, потому что он был военным секретом монголов» , — так потом этот ученик может быть огорчён.
Мне скажут, что причудливый человек будит в творческом человек невидимые силы, и что Паола Волкова в семидесятые годы была для студентов-кинематографистов одним из немногих источников неподцензурных знаний.
Но если мы хотим, чтобы неважно кто (Волкова выступала и в телевизоре с циклом видеолекций, так что заведомо не для узкой студенческой аудитории), так вот, хотим, чтобы неважно кто узнал историю искусств, то это одно. А если мы хотим, чтобы у него возник творческий импульс — это совершенно другое. При этой подмене недоученный студент может решить, что он постиг историю искусств, а он лишь увидел гротескный номер, и запомнил его.
Запоминание это чревато большими обидами в будущем.
Дело не только в харизме, а в том, как работает знание prêt-à-porter.
Человек получает порцию безусловного знания, подобного тому, как сейчас мне рассказывали о том, что Малевич в «Чёрном квадрате» давал нам отсылку к китайской культуре, а ещё жёлтый цвет с древних китайских времён символизирует Китай, потому там земля жёлтого цвета и китайцы жёлтые.
Оно, конечно, знание неподцензурное, но сродни открытиям Гумилёва.
Или (тут я уже гиперболизирую) искусствовед не имеет права произнести фразу «Орнаменты майя показывают нам, как преломилось влияние Палеоконтакта в графических образах того народа». А вот поэт — имеет. Но тогда и судить его надо, как поэта, а то он, перебегая между двумя статусами, норовит быть ласковым телёнком, что двух маток сосёт. Или же историк на лекции не имеет права произнести «После Второй мировой войны многим нацистским преступникам удалось уйти от наказания пойдя на сотрудничество с победителями, бежав в Латинскую Америку или в Новую Швабию». Какому-нибудь писателю можно — а вот историку нельзя.

2. Собственно, генеральная претензия к искусствоведению такого рода заключается в том, что вместо знания о предмете оно несёт потребителю знание о том, какие ассоциации этот предмет вызвал у учителя.
Когда Паола Волкова рассказывает о символике воды в картинах Леонардо, то нужно переспросить — это известное обстоятельство языка самого художника? Или это обязательный язык символов на картинах того времени? Или, может, эта идея пришла Паоле Дмитриевне в голову (прекрасно!) и теперь она рассказывает о ней как о данности.
Временами Паола Волкова так и оговаривалась — но высокий процент таких оговорок может привести к перемене названия: не «История искусств», а «Вот какие ассоциации вызвали предметы искусства у Паолы Волковой», что немного изменяет обязательства сторон.
Иногда говорят так: «раз уж нас так всё плохо, та пусть будет хоть что-то».
Это вызывает тихое недоумение: если ты начинаешь заниматься мистическим искусствоведением, гумилёвской историей, задорновской лингвистикой, то в них ты и продолжишь совершенствоваться. Не «вот сейчас он любым способом заинтересуется, а потом начнёт читать книжки», вовсе нет. Как начали, так и пойдёт. Что привили, то и вырастет.
В рамках этого рассуждения о Паоле Волковой я именно что пытаюсь понять, как работают механизмы общественного восприятия. Стиль знания prêt-à-porter неоднозначен. Можно весь мир нарядить в туповатую униформу, а можно так воевать за haute couture, что люди по улицам будут в перьях ходить.
Хорошо бы понять, где может находиться компромиссная середина, чем можно поступиться, а чем — нет. Как устроено взаимодействие человека и знания (в частности, через посредника).
Мы не всегда можем проверить посредника, и многое принимаем на веру.
Поэтому представление об искусстве состоит из доверия, хотя должно состоять из непосредственного переживания.
Исторический опыт подсказывает, что без тихого духовного подвига (не убоюсь этих слов) ничего не выйдет, так уж устроен человеческий организм. И если тебе говорят: а вот знание без подвига, для всех, легко — жди беды. Ничего не получаешь без труда, и «лёгкое знание» симптом какой-то беды. (Тут антоним лёгкому — не скучное знание, а трудное.)
Мир устроен нелёгко.
Мир сложен.

3. Этот пункт я добавил для ровного счёта, потому что грош да три деньги отложь.


И, чтобы два раза не вставать - автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.




Извините, если кого обиделИ, чтобы два раза не вставать - автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

https://berezin.livejournal.com/2302614.html