no subject

[yr]

у всего есть резон, основание и исход
здесь как будто бы все засыпает теперь песком
на котором с рассветом следов не найти ночных
он покрыт то узором - стиральной доской, то ровен,
но взбегаешь с утра на дюну, почуяв дым -
да не дым даже, тонкий пепел летит с жаровен -
и глядишь, как с ночной стоянки снимается караван,
как расплавленный воздух, заливший собой карман
между дюн, растворяет верблюдам ноги,
и они плывут по зеркалу из песка
и из многих чужих обернувшись общим немногим,
исчезают где солнце, раскачивая бока.
*
у меня есть старенький пистолет и друг лиса
у лисы глаза как два огненных колеса
у меня есть колодец, которого не найдут,
кто бы тут ни ходил ночами - это моя пустыня,
у меня есть злые звезды в небесном льду
и колонна, обломок, довольно большой, под ними
мы с лисой иногда обегаем его вокруг,
она счастливо светит глазами - «это же джоггинг, друг,
это вот небоскреб и мы с тобой в нью-ёрке!»
и скрывается за бесконечным мраморным изгибом
я хромаю за ней и шепчу - нет, это ёлка,
остановится хоровод - и мы погибнем
*
а лиса выходит из-за мраморного поворота,
говорит - ну ты от одиночества того тут?
изо рта у нее неприятно пахнет смертью,
глаза у нее как огненные колеса
чем ее кормить, какой снедью -
ничего же нет у нас, кроме вопросов.
на закате как будто снова плывут верблюды
тонкий ветер, запах мяса, ночь в походе,
я беру ведро патронов и иду менять на блюдо
шашлыка - по калибру мне патроны не подходят.
*
и сидим, отрыжкой маясь, я в ствол пистолетный дую:
« есть ли кто-то, кто бы выслушал мою историю, ду ю?»
а лиса говорит - пистолет ото рта убери, я твою историю знаю,
знаю я - говорит - и твои мысли,
ты ж еще основания не исчислил.
а я вообще ночами лаю.
собираем в кулак железную нашу волю, хотя и кулак покоцан -
ладно, говорю, озоруй, лайяй, а я подвою.
а потом завалимся спать, нахлебавшись из колодца,
нет от нас верблюдам покоя.