no subject

...Жизнь полна неожиданностей. Центр Москвы населен коварными бабками. Я познакомился с банкиром. Ну почему я не грудастая блондинка?

А дело было так: я иду за интеллигентной старушкой по пешеходному в полоску переходу. Такой уёб уёбом, как говорят мои друзья frogfuckerы. Палец в нос по локоть засунул и думаю: "ох ты ж ну йоб твою мать, Тверская улица! Сердце столицы! Смотри, какие у вон той ноги! А я на работу иду и не спешу".
Вот так думаю примерно.
А старушка, интеллигентная и в очках, впереди чалит. Я даже и на нее не смотрю, но спокоен: я иду по Следу Аборигена, а значит, ничего мне не грозит. И опять про ноги думаю...
Тут справа, с Тверской, хуяк джып. Красивый, новый. Я думаю: бабку не задавит, небось, на переходе - и смело за бабкой по полоскам иду, как новое человечество, и достоинство свое человеческое несу гордо. А бабка шмыг вдруг - и куда делась? Я, как положено уёбу, заколдобился от удивления прыти такой и машинально - по полоскам топ-топ. Прямо под колеса джыпу.
А этот дурак ка-ак загудит!
Я смотрю: там водитель такой мясистый. Хороший обвальщик с него мяса бы напластал - на четверых меня хватило б. И быкует, значит. Ну, на меня быковать - себе дороже, особо когда днем и в людном месте, я же знаю, что не убъют. Я ему так козу показываю, ко лбу приставленную, и обстоятельно, по-деревенски, объясняю: слыш, мудила, тут вот полоски. Это переход пешеходный. Штобы я перейти мог, а ты ждал. Поэл?
А он сидит в ахуе за рулем, а рядом с ним такой же крупный, но в спинжаке и вальяжный.
И вальяжный ему с укоризною так:
- Што ж ты, мол, Иван, полосков не видишь на дороге?
Иван и сник.
А вальяжный говорит:
- Проходите пожалуйста, молодой человек!
А я говорю:
- Благодарствуйте, барин!
И пошел себе.
Ну почему я не грудастая блондинка, а? Вот, банкир зря пропал.

no subject

Нелинейное время. Я опускаюсь в метро. Девушка без исподнего из преисподней. Ускорение свободного грехопадения. "Будьте осторожны при выходе из последней двери последнего вагона".

Вчера, едучи на автомобиле из центра вдаль, ваш покорный слуга потратил на первые тридцать верст два часа, а на следующие сто - сорок минут. Размышления о нелинейности времени, усугубленные написанием текста о траулере "Электрон" под рабочим заголовком "К вопросу о национальной гордости великороссов", привели к ужасному и потрясшему все мое существо событию... Сегодня утром, бросив Японское Помело на третьесортной стоянке у Варшавки, я сошел во ад.
Прямо вот на станции метро "Анино" - взял и сошел.
Что сказать вам?
Чистенько.
Собственно, с посещения метро день уёба и начался.
Я сел на лавку в вагоне и устремился в центр, а напротив меня села девушка лет двадцати, и раз уж мы говорим о Преисподней - то наверняка блудница.
На девушке было расстегнутое алое пальто и полупрозрачная блузка. А больше, по крайней мере на верхней половине девушки-блудницы, не было ничего. Девушка из преисподней в натуре оказалась без исподнего.
О чем задумались бы вы, милый читатель, я угадаю с трех нот.
А я - знаете о чем?
Я на протяжении сорока минут пытался рассчитать коэффициент упругости женской груди, исходя из того, что ускорение свободного падения равно одному жэ, ускорение поезда метро - ноль два жэ, а смещение соска относительно состояния покоя - около ноль ноль трех метра.
Но, конечно, я все время сбивался.
Особенно я сбивался, когда она, блондинка с пухлыми детскими губами и похмельным лицом, встала и дерзко шагнула ко мне, глядя презрительно в глаза. Я думал - заговорит, но она просто вышла из вагона: оказалось, он стоял на станции.
...Тут легкое выпадение сознания окончательно похоронило под горой воображаемых и реальных блудниц мои тщательно выверенные выкладки, и я решил открыться миру. Я перестал думать и начал слушать.
Заботливый мужской голос проговорил над ухом:
- Будьте осторожны при выходе из последней двери последнего вагона!
А мне и ехать-то было всего один перегон, Пушкинская/Тверюшкинская - Маяковка, и достался мне как раз последний вагон и последняя дверь.
Я оглянулся.
На сиденьи, что за последней дверью, лежал человек. Он дурно пах и сладко причмокивал во сне, как Карабас-Барабас.
И уже ступая по полированным гранитам нового выхода станции "Маяковская", созерцая Мявину Бочку и выходя из ада к горним вратам, я все думал, чего же хотел этот заботливый мужской голос в метро?
Я думаю, он просто не хотел, чтобы разбудили дурно пахнущего человека у последней двери.
Будьте осторожны при выходе из нее, друзья!