no subject

Сначала была пыль и сушь и ничего не было. Всё как будто утратило цвет - и небо над головами, и клочковатая седая трава,и эмаль натыканных у подъезда автомобилей. Даже разрывы прущей из земли фугасной зелени смотрелись как в старой, времен первой войны хронике: отчетливый, будто след обломков ребристого корпуса гранаты, черный ствол липы, осыпь мелких осколков березы - всё было ненастоящим. Будто выволокли бутафорского дракона из пыльного театрального чулана, и вот он, трепещите - да не трепещется. Призрак весны замер на пороге дома ужасов, шурша папиросной бумагой и зияя провалами меж ребер. Зрители смущенно отводили глаза.
Потом всю ночь шел дождь, серо-синий, всю ночь шел и никуда не вышел: земля впитала всё до последней капли, и даже асфальт высох к утру, хоть и плескался вчера в нем жидкий металл уличных фонарей.
А потом будто что-то набухло и лопнуло - то ли тут, в багровом и черном под черепом, где гнездится обратная сторона глаз, то ли там, в грунтах и почве, где змеятся корни и сочатся по капле родники. Дракон повернул голову, простонал тяжело и протяжно, переступив с ноги на ногу и обдав всех в зале дыханием мокрой земли - и вдруг посмотрел каждому в глаза, и внутрь глаз, и даже в то багровое и красное, где таилось этих глаз кровянистое дно. Посмотрел тоскливо и неизбывно, и каждый замер, вслушиваясь в эту вековую тоску в себе, слушая эту вечную безысходность в себе и теряясь и пропадая: каждый в себе.
И мир ожил и двинулся. И ближняя липа вспухла разрывом над оврагом, и осыпалась на плечи мелочь березовых серёжек, и ветер хлестнул по лицу ударной волной.
Это просто май, просто май.
Запрокинь голову и дыши.
Видишь - этим воздухом можно оживить даже дурацкого дракона из папиросной бумаги?
Даже такого бутафорского дракона, как ты.