no subject

Прекрасная А*. - ветеринар.
Поэтому я ей позвонил.
- А*., - говорю, - у меня рука опухла.
- Это - говорит А*., - ничего. Водочный компресс...
- Вну...
- Снаружи.
- А.
- Троксевазин есть? Мажь. И холод. На третий день можешь начинать греть.
- Слушай, - говорю. - Я не умру?
- Вряд ли, - спокойно так А*. говорит. Ну, ветеринар. Она мне еще когда сказала: некоторая убыль поголовья животных в силу естественных причин не должна смущать пытливого исследователя. - А что, - говорит, - чернеет?
- Вроде пока нет. Пухнет только.
- Ну вот видишь.
- А с другой стороны, как бы и чернеет вроде.
- Ну, это ты ужасов наслушался, - успокаивает. - Тут вон мальчик пошел играть в футбол, а у него, кхм, саркома.
- Саркома?
- Ну да. Ногу отрезали.
- Слушай, определенно чернеет.
Смеется:
- Где опухла-то?
- Где эти кости лучепястные или как их там. Где ладонь, короче, с обратной стороны. Посередке.
- А что делал-то?
- Да не помню я. Помню, что болит и что что-то сделал неловко, а что - убей бог. Может, дотч на руке висела, а может...
- Суставы целы? Не щелкают?
- Вроде нет. Но опух явно тот палец, которым фак показывают. Будто сухожилие порвано, вот что.
- Неудобно как будет, если отрежут!, - говорит А*. сочувственно, и мы прощаемся.
Сижу, мажу пясть троксевазином и думаю себе: это ж надо, порвать сухожилие, показывая кому-то фак. Это кто ж меня так разозлил? Да чтоб ему ни дна, ни покрышки, суке. А я ведь и не помню, кому.
Стал вспоминать - так и не.
Зато столько вспомнил...
Сухожилий, блядь, на всех не хватит.