no subject

С годами люди рассортировались в голове на типажи - стоишь утром на балконе в гостях, смотришь в нездешнюю жизнь и видишь, как просыпается район - вот совершенно незнакомая N* брызнула из дома, конечно, на работу, как всегда, опаздывает, путаясь в длинном балахонистом платье, еще не успевшем обмяться по фигуре. Заходишь, прячась за клеклым еще со сна собственным лицом, в магазин - сигареты кончились - а там M* стоит, задумчиво глядя в ларь с замороженными пельменями, и хоть вовсе это не M., но точно знаешь, как вздохнет, как повернется, как задумчиво поскребет шею, не в силах решиться, и решившись все же, поплывет в сторону кассы, а пакет пельменей, будто самостоятельный, поплывет в воздухе рядом с ним.
Самое трудное - это уговаривать себя постоянно: они не виноваты, они не вторичны, они не подделываются под M* и N*, ты просто слишком долго живешь и все-то уже видел, капризная сволочь.
А вздрыгнешься иногда - и ругаешь себя потом: ну куда, куда ты за ней, ну? Новое увидел, да, обрадовался, да? Нет ничего нового на свете, уж одну-то книгу можно осилить как следует, глупое сердце.
И опять уговариваешь себя - да нет, нет, правильно уши наставил, должно быть новое. А что разочарование - так тут и прильни как раз к традиции, к глупой своей книге, чтобы не нести его одному: и это пройдет, у всех же проходит, и у M*, и у N*, приложи это как подорожник к ссадине - и пиздуй себе, философ. Сам себе в чужих глазах приклей такой же ярлычок: ты - глупая буква P*, ни начало, ни конец алфавита, так. И юбку одерни, P* так положено. Ах, это не юбка, это штаны? Ну, ок, пусть будут штаны.