yr | (no subject)

Проснулся полпятого утра, все еще пьяный - мы зачем-то решили допить вчера оставшуюся после ужина бутылку сладковатого немецкого вина, неспешного и вдумчивого. Это, конечно, было ошибкой - и вот, не дожидаясь рассвета, пришло раскаяние. Вышел курить на улицу. Ночной портье поднял голову, когда я проходил мимо, и снова уткнулся в бумаги.
На улице ранние сумерки, в пепельнице у входа догорает окурок, никого - только машина такси дежурит в углу двора, где самая густая тень. Когда двери загудели, открываясь, таксист подобрался, потом расслабился снова. Стеклянные стены практически без огней, колодец двора, стеклянный же цилиндр диаметром метра полтора у входа в отель, какой-то вьюнок внутри него - наверное, местный зимний сад. Подъехала еще машина, встала рядом с первой, вышел огромный, черный как сапог, негр - даже черт лица не разобрать, какой черный. Я почувствовал, что он сейчас со мной заговорит - не знаю, они почему-то думают, что я подходящая компания - и двинулся в сторону от него, но вокруг меня живут только люди, которые всегда добиваются своего.
- H'llo, - проглотив "э", сказал негр и улыбнулся.
Я махнул рукой:
- Hi there.
Сколько я ни слушал английских аудиокнижек, говорить это меня не научило, особенно - непринужденно пиздеть с незнакомцами на отвлеченные темы. Но надо же когда-то начинать.
- Nah why you're smokn, ts bad for you, - сказал негр. Таксист конечно, но в первую очередь негр. Кто б меня еще повоспитывал.
- Why don't u sleep at night, it's worse I think, - вступил в коммуникации я.
Негр перестал улыбаться, - он лыбился до этого как океанский лайнер - и вошел в лобби. Я остался со своей сигаретой. С минуту ничего не происходило. Потом негр вышел и сказал:
- Okay, do they pay you for smoking?
Настала моя очередь скалиться:
- Wanna change?
- Na.
Сел в свое рено и уехал.
Чо хотел, чо пристал? Поди пойми. Я еще некоторое время постоял, думая, что вот было бы смешно, если бы он согласился. Шуршал бы я сейчас колесами его рено по местной брусчатке. Но сигарета кончилась, социальная жизнь, видимо, тоже, было серо и одиноко.