no subject

[yr]

Накрывает ладонью ладонь
свою своей
говорит он стал такой худой
такой, как тебе объяснить
как знаешь волки в клетке ходят - тудой-сюдой
ненависть солидарность внимание непокой,
ни на секунду не отвернись

сейчас она поднимет глаза -
будто случайно смотри туда,
откуда никак не несет счет
официантка, двадцатилетняя коза.
- Ты специально в глаза не смотришь?
- Да.
Не хватало еще.

- Худой и ходит, говоришь?
- И молчит.
- Г-годный, кажется, пассажир.
С таким хорошо наверное поджигать камыш,
опрокидывать бензовозы, класть кирпичи.
Где он - говорю, оглядывая зал. - Покажи.

- Дура ты, - ворчу - что ли,
на что ты там повелась.
Сколько, ну сколько -
несколько зим и здравствуй, старость.
Как бы небольно,
господи твоя власть,
слиться бы с темы. Как бы небольно.
Чтобы обиды не осталось.

- Помоги мне, говорит - как его вернуть,
я бы припиявилась к нему все равно,
в этот раз отыскала бы рубиновый кровоток.
- Помоги мне, - пою в ответ, поднимаясь, как будто в далекий путь,
- помоги мне, - помнишь, как в кино.
В желтоглазую ночь позови. Самому бы кто помог.

И пока она смотрит, смеясь - тебе-то мол на кой,
пока кафе за плечами вздувается пузырем янтаря над лестницей вниз
...осторожность сосредоточенность внимание непокой,
на секунду не оглянись