no subject

Пришел сегодня в столовку на комбинате, а там недавно начальство улучшений взалкало. Мало того, что от их улучшений неделю тошнит и по ночам цыгане снятся, так бесконечная гордыня надоумила их директора доску на входе поставить и маркеры положить. Он-то думал - будет обратная связь: приду, думал, а там благодарные надписи! "Хозяйке особенно удались шпроты", например, или "Судачки припущенные а натюрель - виртуозная штучка".
Хуючка. В первый день еще держались, писали коротко и по делу: "Майонез верните!" или "Это не сметана, это клей ПВА", потом сорвались. Повару угрожали - жизни его и половой неприкосновенности, директору угрожали тож, вносили законодательные предложения об изъятии из кухни несъедобных вещей и их прекурсоров, обменивались признаниями "я плюнул в суп" - "я тоже", ну, такое. Как газета, только без цензуры.
А сегодня прихожу - а на доске чисто и красивыми круглыми красными буквами написано: "Олег, купи нам торт!"
Торт, кстати - единственная съедобная вещь в этом аду, прямо годный торт. Они его в каком-то нормальном ресторане заказывают, но редко. Олег, думаю, или не Олег там, но хорошо, что я это прочел - а буду-ка я торт, я заслужил.
А потом думаю - а я-то тоже Олег, что ли. И сотрудницы мои, которые навстречу за минуту до того попались, как-то подозрительно высказывались: "Это не мы" - и порскнули, как молодые лани. А до этого писали еще в воцап цеховой "Тут торт, а до зарплаты неделя" и смайлики в слезах.
- Так это я купи им торт! - догадываюсь. Идешь вот так, думаешь - буду-ка я торт, а выходит - буду-ка я Олег. Горе одно от свободы выражения. Горе и убытки.
...Торт я им, конечно, купил. Но наврал, что украл.
- Как, - говорят, - украл?! - а сами режут и уже за ложками чайными сбегали.
- Ну, сказал буфетчику - девки просили. Не утверждая прямо, но как бы искрами из глаз поддерживая впечатление, что вы потом отдадите. Что я безропотный посланец вашей воли.
У меня самый красивый цех на комбинате, мне все верят, что я безропотный посланец их воли.
- Завтра - говорю, - спросят - канайте в отказ, вы торт брали? Нет. А на четыреста сорок с чем-то рубликов, - говорю, - с божьей помощью наказали буфет.
У краденой-то еды совсем другой вкус, за две минуты торт съели. Сидят, молчат теперь, делают вид что хлор-о-четыре цепляют на бензольное кольцо - и очень этой работой поглощены.
Но внутри мелодия порока звучит, я-то слышу.